Ветер шепчет мне о том, как красива жизнь. Эти две последние недели были настоящим вызовом для меня по многим вопросам. Один шок за другим. Когда мне казалось, что у меня все превосходно, и ничто не сможет это изменить, мои страх и паранойя обернулись реальностью. Я осознала, что совершенство есть ложь, за которой мы прячемся от правды. И я не могу перестать винить себя за мои глупые действия, за самоуверенность, и за то, что стало этому причиной.
Я смотрю в небо и жду, когда появятся снежинки. Однажды, когда я вернулась из школы, моя мама ездила верхом на Флоппе, моей черной маленькой пони. В тот момент я ничего не могла понять и чувствовала, что земля у меня под ногами раскалывается на части, и большая черная дыра затягивала меня, со всеми моими представлениями и мыслями, показывая мне, где я была не права. Худшим был не сам факт ее езды, но как она объясняла мне, как Флоппе понравилась езда, как она ждала этого, и все по нескольку раз. Этот день стал кошмаром, я кричала, плакала и раздирала себя на части, пока не осознала, что подобное нытье никогда не поможет Флоппе исцелиться снова. Я не знаю, что или кого я должна благодарить, но Флоппа не сломлена. Не ментально. Но я могу лишь предполагать сколько повреждений получила ее спина, и сколько боли и страданий покажется нам сквозь ее толстую шерсть. В некотором роде казалось, что она вспомнила нашу прошлую жизнь, и не выпускала меня из виду. Она льнет ко мне, никогда не позволяет никому прикасаться или даже смотреть на нее, пока я не разрешу. Она жаждет общения со мной особым образом, который я раньше никогда не испытывала, мне кажется, что мы становимся ближе друг к другу, и это заставляет меня сражаться за нее еще отважнее, чтобы освободить ее от цепей боли и страдания.
Уже декабрь, а снега все нет. Что случилось с небесной канцелярией? В другой день, когда я вернулась из школы, первым, что я заметила, войдя в дом, был горький запах отполированный кожи. Старое седло Ронсмаи и уздечка, с ужасающим сочлененным трензелем, висели на спинке стула. У меня перехватило дыхание, но на сей раз сознание осталось при мне, и я оставалась спокойной. Никто не мог видеть, что под спокойной водной гладью назревает ураган, способный очистить всю поверхность Земли. Тем же вечером я пыталась растормошить Ронсмаи, но она была не со мной, запертая в своей скорби. Флоппа же показала себе еще ближе ко мне, когда она впервые с лета легла рядом и положила голову мне на колени. Я чувствовала себя потерянной, но присутствие лошадей и то, как они привносят природу в душу человека, сделало меня сильнее и позволило моей душе парить свободно и нести мне мудрость. Моя мама не злая, но когда ее знания не позволяют ей более держать ситуацию под контролем, ее страх упасть в глазах дочери заставляет ее драться и вести себя жестоко.
Этот день был как раз из тех дней, которые дают нам ответ на вопрос "Жизнь стоит того чтобы жить?". Ронсмаи смотрит на меня. Мне кажется, что она нервничает, но я не люблю говорить о лошадиных чувствах, потому что никогда не знаю наверняка, могу лишь предполагать по предыдущему опыту. А жизнь - это не предположения, это чувствование и переживание. Моя рука зарывается в ее черной шерсти, и ощущаю нечто, чего не чувствовала раньше. Я открываю рот и ощущаю свежий воздух, какого никогда раньше не ощущала. Я закрываю глаза и делаю глубокий вздох. Мороз прокладывает путь от моих ноздрей до легких, и я ощущаю его внутри, будто никогда такого не ощущала. Мои уши слышат приглашение послушать песни птиц, и мне не нужно отвечать, я слушаю то, чего не слышала раньше. Я слышу звуки едящих лошадей, и все эти звуки вместе, лошади, журчащий ручей, шум деревьев и поющие птицы, пробуждают маленького ребенка во мне. Я открываю глаза. Все кажется таким цветным, но все-таки усталым, таким мертвым. Таким озаренным, но в то же время темным. Я вижу так, как не видела раньше, и понимаю, что Мать Земля через контрасты создает баланс. Жизнь и смерть, свет и тьма, шум и тишина, все это часть круга жизни!
Она производит эти смешные звуки снова, когда закидывает голову вверх, зовет меня. Заплутав в своем собственном мирке, я не замечаю, что ветеринар стучится в нашу дверь. Он пришел и я испытала некоторый шок. Это был не наш обычный ветеринар, и, несмотря на его настоящее норвежское имя, Оле, и его грубое поведение, он казался нормальным. Я пригласила его внутрь дома, и он был очень осторожен с нашей собакой Марко, когда осматривал его. После того как он убедился, что все в порядке с нашим черным пушистиком, я показала ему регистрационные бумаги Флоппы и мы немного поговорили, в основном о лошадях. Ранее, в то же утро, я выпустила всех на прогулку, чтобы они ели от души и имели возможность двигаться безо всяких преград, и когда я вышла на пастбище и свистнула, они побежали мне навстречу. Когда я держала перед Флоппой недоуздок, спрашивая, можно ли мне надеть его ей на голову, я пыталась одновременно объяснить Оле, что Флоппа не носит на себе никакой подобной амуниции. Флоппа показала нам, что не хочет надевать недоуздок, поэтому я убрала его, и, после нескольких успокаивающих слов, Оле смог чипировать ее и взять несколько образцов шерсти. Моя малышка немного испугалась когда игла с чипом проколола кожу на шее, но осталась спокойной и проявила интерес к незнакомцу, когда он все закончил. Она прошла с нами несколько метров, потом остановилась поесть, и я сказала ей как здорово все прошло, и что я навещу ее позже. Когда мы снова зашли в дом, Оле подписал бумаги и уехал. Флоппа теперь моя.
Ронсмаи приветствовала меня своими глубокими огненными глазами. Я не могу даже вообразить или попытаться понять хотя бы слово из ее истории. Все, через что она прошла, каждый испытанный ею момент боли, каждое действие, рожденное незнанием или, хуже того, жестокостью, продолжало ее страдания ради человеческого удовольствия. Сколько раз ее использовали как игрушку, обращались с ней так, будто у нее нет чувств, души, сколько раз она не сдавалась и не позволяла смерти забрать ее свободоволие и дух? Маленький огонек появляется в ее глазах, и я думаю, сколько прекрасных моментов в ее жизни она чувствовала себя здоровой, счастливой и сильной. Чувствовала она удовольствие, любовь? И часть меня желает, и надеется, оказаться рядом с ней в такие моменты. Но так же часть меня желает, чтобы она помнила эти моменты жизни, жизни без людей, когда она чувствовала полную свободу.
Моя рука словно срослась с ее гривой, и я посмотрела вверх на красивое небо и высокие-превысокие деревья вдали. Черный ворон танцует с шальным ветром, и с этого момента я понимаю, что Солияр с нами. Флоппа кусает меня осторожно за ботинки, пытаясь заставить меня двигаться. Я смеюсь, обнимаю ее, и до того, как сами осознаем это, мы уже бежим вверх по холму. Мы танцем вместе и живем. До моих ушей долетает громоподобный звук, и моментом позже Ронсмаи присоединяется к нам. Старшая увлекает меня в лес, в то время как черненький комок меха с любопытством исследует загадки природы. Я поражаюсь, насколько открыты и честны лошади. Как только один взгляд их милых глаз проникает прямо мне в душу и зажигает сердце. Мы забираемся на гору, и лошади кажутся еще более оживленными, чем до этого. Они могут читать меня, выбирать, какую страницу прочесть, но, в отличие от людей, пытавшихся прочесть мою книгу, лошади могут видеть между строчек. У лошадей есть уникальный способ миропонимания и отражения того, что они видят в нас. В один день, я надеюсь, я найду в себе силы понимать все правильно, показывать это окружающим и изменять мир. На вершине горы я глубоко дышу и закрываю глаза. Все чувства обострены и я теперь четко вижу, что мне на самом деле говорит жизнь: ради этого жить стоит.
No comments:
Post a Comment