«Я был там. Я чувствую себя разбитым на мелкие кусочки. Я не знаю, что сказать,» — написал кто-то в facebook после возвращения с конной ярмарки в Скарышеве. Я чувствовала то же самое. Или хуже. Единственным моим вопросом за те 7 долгих часов пребывания там был: «Как? Как нечто подобное до сих пор возможно?!» Тот же самый вопрос я задавала себе после посещения музея концентрационного лагеря Освенцим.
Когда мне было двадцать лет, я хотела написать диссертацию о Холокосте. Я прочитала все книги об этом ужасе и почувствовала, что не в силах осознать этого. Мне казалось невозможным попасть в этот мир зла. Я отказалась от мыслей написать диссертацию. Эти 7 часов на конной ярмарке открыли мне глаза. Теперь я могу ее написать.
Во время войны в варшавском гетто существовал Умшлагплац — место, куда сгоняли всех евреев чтобы потом погрузить их в транспорт. Всего два вида транспорта — один сразу в газовые камеры, а другой в концентрационные лагеря, где лишь продляли им жизнь, что становилось еще большей пыткой. Из этого места не было спасения. Они стояли там, тысячи людей каждый день, спокойные и тихие, и ждали своей очереди. Они знали. А кто надзирал над ними? Кто бил их, если они пытались пошевелиться? Кто считал их и пытался впихнуть как можно больше человек в один вагон? Кто это был?
Теперь я знаю. Я была там, на Умшлагплаце конной ярмарки в Скарышеве. Я видела эти лица. Не было никаких отличий, поверьте мне. Тысячи людей, толстых и худых, молодых и старых, женщин, детей, мужчин. Все веселятся на конной ярмарке. Мужчины с толстыми палками в руках тянут лошадей за рот (железо было самым деликатным роскошеством там, обычно использовались куски цепей или веревки, засунутые прямо в лошадиный рот), хватающие лошадей за круп чтобы оценить количество жира, бьющие их хлыстами, чтобы увидеть, «как она двигается», или сажающие своих детей на спины лошадям, чтобы «немного их повеселить». Вы могли бы увидеть людей, ездящих на жеребятах — «Почему нет?! Все равно они уже не жильцы».
Лошадиный Холокост творится прямо посреди Скарышева, и это преподносится как красивая традиция. Мэр города тоже присутствует. Он приехал с оркестром и обращается к массе красных пьяных лиц в ковбойских шляпах. Он говорит… о любви к лошадям в нашей стране. Телевидение тоже здесь. Позже, в новостях покажут цветастую толпу, музыку и милых маленьких пони, а так же одного старого джентльмена с усами, который сказал, что так любит лошадей, что будет продолжать разводить их, даже если не отобьет свои затраченные деньги. «Мы должны гордиться этой нашей традицией!» — говорит журналист, и я готова разбить свой телевизор.
Но худшая вещь, которую я поняла там, заставляет меня терять надежду. Это заставляет меня выть. Ни одна лошадь не бунтует! Они все тихие, спокойные, ждут своей очереди. Они знают. И что это означает доходит до меня позже, когда прозодит первый шок — это значит, что побои работают. Это значит, что зверь, рожденный в человеке, действительно знает, как контролировать лошадь, как бить ее и напугать ее до полного повиновения. Зверь выигрывает. Зачем этим людям искать другие пути? Они не станут искать, ибо знают, что работает лучше всего — жестокость.
Некоторые из лошадей настолько подавлены, что не обращают внимания на то, что происходит вокруг них. Некоторые настолько напуганы, что я никогда не забуду их широко открытых глаз и запах пота, смешанный с запахом жаренного мяса, чипсов и других блюд, приготовленных на маленьких лотках, расположенных среди подобных им с конной амуницией, шпорами, железом, и, конечно, хлыстами. Хлысты тут вообще повсюду. У каждого по ковбойской шляпе (у некоторых даже фривольные красные или розовые, как и все тут, «для веселья»), и по хлысту в руке. Короткие и длинные хлысты, есть с золотыми лентами и с розовыми помпонами — для детей, я полагаю.
Помните грязного монстра из книги Свифта? Человекоподобное чудовище, грызущее мясо и всегда готовое убить лошадь? Что ж, это чудовище существует в действительности, и оно тут — на ярмарке. Помноженное на тысячи.
Я была напугана до смерти все эти 7 часов. Я никогда не получала столько адреналина. Никто не был агрессивен ко мне, нет, я была такая же, как они, может быть, немного странная со своим фотоаппаратом и в своей одежде, но все равно, такая же. И впервые за всю свою жизнь я почувствовала стыд за что, что я являюсь частью человечества. Это был визит в ад. Мне хотелось испариться. Я хотела умереть.
Но есть и другая сторона. Некоторые люди находятся здесь потому что они прочитали о нашей акции «Фотографы против жестокости к лошадям» — чтобы принять участие в этой операции, сделать фотографии, показать миру, что, в действительности, означает быть лошадью на такой ярмарке. Три девушки из Вроцлава, которые проехали 24 часа без сна чтобы попасть сюда со своими фотоаппаратами. Не боящиеся войти в толпу и сделать там фотографии. Еще молодой человек из Варшавы, в модной одежде, не могущий произнести ни слова после того, что увидел. Журналистка из конного журнала, которая приехала сюда прикупить упряжи для своей лошади. Но она решает присоединиться к акции, она идет в толпу и делает фотографии, а после напишет потрясающую статью под названием «Они испытывают слишком много боли». Профессиональные фотографы не бояться идти туда, в толпу зверей, с риском для своих камер (или головы, если их кто-то атакует) чтобы сделать пару снимком нашей выставки. Люди из организации по спасению лошадей, которые пришли за фотоматериалом, но не смогли никак помочь и купили одну кобылу — они могут позволить себе спасти только одну и им приходится выбирать.
Сегодня я смотрю на снимки, которые мы сделали в тот день, и удивляюсь тому, что я вижу. Дьявольская сторона человека — удовольствие от агонии слабого и благородного, удовольствие от власти над животным, символизирующим свободу, удовольствие от причинения боли и смерти. Зверь в человеке с гордым видом покорителя. Но с другой стороны, я вижу трех молодых девушек, которые примчались на поезде и с риском для себя заходили в пьяную толпу. Они никогда не сомневались. Они делали это «для лошадей», как они сказали.
Когда мы, наконец, ушли из этого ада, мы сели в машину, в молчании, и пытались удержать слезы. Перед нами стоял дорогой полноприводный Range Rover и элегантные люди, которые несли в него конную амуницию, купленную на ярмарке. У одного был фотоаппарат. Мой друг спросил его: «Что вы думаете о нашей акции против жестокости?» «Какой акции?» — ответил тот и пожал плечами. У него с собой был фотоаппарат только для того, чтобы сделать пару снимков лошадиных копыт, вот и все.
Есть ли надежда для лошадей? Я молюсь за это каждый день. А для человечества? Я не знаю...
No comments:
Post a Comment